«Уроки» 22-летнего юнца ветеран Великой Отечественной войны вспоминает и сегодня

Встреча не прошла бесследно

На нашем жизненном пути случается много разных встреч, но лишь немногие из них способны оставить добрый след в людских судьбах. Память о них мы храним долгие годы. Вот и жителю Гурьевска участнику Великой Отечественной войны Георгию Логвиновичу Галайко судьба подарила такую встречу. О том, как это было, ветеран рассказал в своем письме:

Мыло – с фишку домино

«В декабре 1944 года меня в числе новобранцев привезли в Чкаловскую область. Там в Павловских лагерях формировали маршевые подразделения для отправки на фронт. Помню, был лютый мороз с пронизывающим насквозь ветром. Нас повели в баню - большую землянку. В предбаннике санитары и парикмахеры быстро обработали нас и выдали по кусочку мыла, которое было величиной с фишку домино. Мылись по времени. На все про все - 20 минут.

Потом мы получили обмундирование. Одежда и обувь (ботинки с обмотками) были неизвестного происхождения. Шапки, скрученные после стирки в жгут, скорее, напоминали веревки. Гимнастерки на два-три размера больше. В общем, на нас эта «форма» смотрелась, как на корове седло.

Первые испытания

Меня определили в пулеметную роту, где нас было около тридцати человек. Я так обрадовался: в фильмах показывали, как здорово из них «косят»! Зато уже через неделю мое мнение совершенно поменялось. Ростом я был всего метр пятьдесят один, а весом - 47 кг. Но когда мне на плечи водрузили половину пулемета «Максим» (а это 33 кг), показалось, что я стал еще меньше. Тащил до полигона, расстояние до которого превышало километр. После занятий я спросил у ротного, почему нельзя возить пулемет на лыжах. Командир отрезал: «Трудности закаляют, делают солдата сильным и выносливым».

Совсем скоро командира перевели в какой-то батальон, а на его место встал молодой лейтенант с говорящей фамилией Миловидов. Высокий  блондин с голубыми глазами - ну настоящий красавец! Он окончил училище среднего комсостава в звании младшего лейтенанта.

Не ротный, а спаситель

Было ему 22 года. Сам еще мальчишка, но уже успел побывать в бою, где его ранило. После выписки из госпиталя его прямиком направили к нам - формировать маршевую роту в 250 солдат. Видя, как мы, пацаны, мучаемся с пулеметами, он приказал смастерить что-то наподобие санок-волокуш, а полигон перевел на русло реки. Там были высокие берега, защищавшие нас от холодных ветров.

Позаботился и о нашем быте. Где-то раздобыл две бочки, в которых мы перевозили воду (до этого ее приходилось носить в ведрах). В общем, на своего лейтенанта мы стали смотреть как на спасителя. Даже перекуры во время походов старался устраивать вблизи деревень, чтобы была возможность что-то выменять или чем-нибудь поживиться.

А тут - случай. В деревне загорелся дом, и мы по команде кинулись тушить. Сам ротный помог выбраться из дома старику-инвалиду и вытащил девочку лет шести. Кто-то вынес козу. Так, общими усилиями отбили дом от огня. Потом все женщины собрались, и в благодарность каждая принесла нам по несколько картошин.

«Кто такой Шульберт?»

Однажды с нашим ротным приключился курьез, о котором я не могу не вспомнить. Служил у нас в роте старший сержант Ивлев. И была у него скрипка, на которой он в свободное время музицировал. Обычно сержант уходил от нас со словами «Пойду погоняю Паганини». Словом, все знали, если Ивлева нет, то он «гоняет Паганину или Шульберта».

И как-то раз об этом услыхал наш лейтенант. Вообще «гонять» на армейском языке означало строевую муштру за какое-либо нарушение. Вот ротный и спрашивает у старшины роты, мол, почему Ивлев каждый день гоняет этих «Паганину и Шульберта». «Они что опять комедию ломают?»

О себе наш лейтенант мало рассказывал. Все, что мы знали про него - то, что был пятым ребенком в семье и единственным сыном. За всю свою жизнь посмотрел пять или шесть кинокартин. В довоенное время фильмы шли в клубах по месяцу, а потом опять по кругу. Ну откуда ему, пареньку, было знать про Паганини или Шуберта?

Больше увидеться не довелось

Где-то в середине марта 1945-го всю роту вывели на построение. Нам выдали новую форму, с иголочки. Но лучше всех был Миловидов, к тому времени уже старший лейтенант. Как всегда стройный и подтянутый. Тогда мы узнали, что он пришел попрощаться с нами, пацанами, еще не прошедшими полный курс подготовки. Его забирали на фронт. Больше нам увидеться не довелось…

Через месяц из переписок с фронтовиками мы узнали, что Миловидов и его ординарец были изрешечены в одном из блиндажей. Тот бой проходил на территории Восточной Пруссии. Это известие мы приняли со скорбью.

С того времени прошло 65 лет. Сегодня мои внуки по возрасту уже старше Миловидова, но они для меня сущие мальчишки. Когда я их сравниваю с нашим лейтенантом, прихожу к выводу, что мой командир в свои годы был гораздо мудрее, старше и опытнее них. Несмотря на то, что сам был малообразованным «зеленым» пацаном, но сумел стать для солдат, отдельные из которых годились ему в отцы, наставником и старшим другом. Он многому научил, многое помог понять, заставил по-другому взглянуть на вещи. И, как знать, может поэтому его жизнь оборвалась так рано».